Как волжане боролись с архитектурными излишествами

Все, кто приезжает в Волжский, восхищаются: «Какой у вас красивый, уютный и компактный город!» И это действительно так. Над планировкой будущего промышленного центра тщательно трудились ведущие архитекторы Советского Союза.

О том, с чего все это начиналось, «Волжской правде» рассказала старший научный сотрудник историко-краеведческого музея Екатерина Лоскутова.

Ещё в октябре 1950 года Федор Логинов, говоря в одной из своих лекций о «величайшем сооружении сталинской эпохи» – Сталинградской ГЭС, описывал, как будет выглядеть посёлок строителей, возведённый «по последнему слову архитектуры».

Причём основатель Волжского с самого начала был убеждён, что жилье должно быть капитальным, со всеми удобствами. Бараки и щитовые постройки, рассчитанные года на четыре, а потом идущие на снос, Логинова не устраивали. «Квадратный метр капитального каменного жилья стоит 1100-1300 рублей, а деревянного — 900-1000 рублей. В стоимости разница пустяковая, а результат! Одно жильё – на многие десятилетия, а другое – на несколько лет. Нет, было бы преступно строить не город, а времянку», — говорил он. И последовательно добивался поставленных целей.

Сначала посёлок строителей планировали на левом берегу, километров на семь от стройплощадки самой ГЭС. Логинову эта идея не понравилась. Хороших дорог между населёнными пунктами Левобережья практически не было. Летом донимали пыль, въедливая мошкара и комары, в межсезонье — непролазная грязь, а зимой — пронизывающий ледяной ветер. Все эти аргументы убеждали — возводить жилье нужно ближе к строящейся ГЭС.

Так решилась и еще одна серьёзная проблема – логистическая. Если бы поселок построили там, где планировалось изначально, нужно было как-то решать вопрос с перемещениями рабочих. Ведь моста между правым и левым берегами не было, а паром больших партий людей просто не вмещал.

В 1950 году по настоянию Федора Логинова проектирование будущего Волжского было поручено институту «Гипрогор». Он специализировался на градостроительстве и считался ведущим в этой отрасли.

Был объявлен конкурс на лучший проект. Наибольший интерес вызвали разработки архитектора Владимира Семёнова-Прозоровского. Сначала он придумал двухлучевую схему планировки. Она включала две главные магистрали, ориентированные одна — на железную дорогу и промышленную зону, другая – на реку Ахтубу. На развилке магистралей и в центре жилого района предполагалось создание общественного центра с обширным парком.

Позже схему планировки заменили на трёхлучевую. Интересно, что сначала город был рассчитан на 50 тысяч человек. Но уже через четыре года утверждается новый генплан, который предполагает население 120 тысяч человек. Правда, и он оказался не последним.

Вместе с Владимиром Семеновым-Прозоровским над внешним обликом города трудилась целая команда известных на тот момент архитекторов. В их числе — и Вениамин Гугель.

К сожалению, в нашем городе нет улицы, носящей его имя. А жаль, ведь его работой были восхищены даже современники. Например, начальник Сталинградгидростроя Александр Александров в 1956 году направил отзыв в Академию строительства и архитектуры СССР:

«Тов. В. Н. Гугель также автор целого ряда крупнейших объектов: Дворца культуры, центральной площади города (на тот период это была Дворцовая площадь), Дома общественных организаций (администрация), проектов застройки жилых кварталов и домов по Главной (проспект им. В. И. Ленина) и Фонтанной улицам.

Единая творческая мысль зодчего, основанная на лучших традициях русского градостроительного искусства, заложена в ясном облике, в структуре этого города. Величественная простота и строгость пропорций, гармоничное использование естественных условий реки Ахтубы и рельефа свидетельствуют о зрелом применении лучших черт советского зодчества».

Вениамин Гугель проектировал Волжский в соответствии с существовавшими тогда архитектурными особенностями, то есть в стиле так называемого советского неоклассицизма и его позднего перерождения — сталинского ампира.

Для него характерны ансамблевая застройка улиц и площадей, включая зелёные насаждения, использование классических античных ордеров колонн с четкими пропорциями и обильным декором. Советская символика, рабочие, колхозники и прочие строители коммунизма, а не античные боги и их отпрыски были главными героями барельефов и мозаик. Для оформления зданий часто использовались мрамор и гранит.

Крутой поворот в формирование облика молодого города внесло постановление Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР от 4 ноября 1955 года. Оно имело № 1871 и называлось «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве».

«Ничем не оправданные башенные надстройки, многочисленные декоративные колоннады и портики, и другие архитектурные излишества, заимствованные из прошлого, стали массовым явлением при строительстве жилых и общественных зданий, в результате чего за последние годы на жилищное строительство перерасходовано много государственных средств…».

Документ подписали Хрущёв и Булганин, похоронив тем самым многие уже разработанные проекты. Гипрогоровцы сориентировались быстро. С середины 1950-х годов в новых зданиях города нет ничего крамольного: никаких архитектурных доминант и ансамблей! То есть того, чем гордились в начале возведения Волжского.

Например, если сравнить Дворец культуры «Волгоградгидрострой» со зданием бывшей гостиницы «Волжская», создается впечатление, будто первый — это творение чуть ли не античных зодчих, а гостиница, напоминающая своим видом абонентский громкоговоритель, как раз и представляет советский конструктивизм. Это относится и к характерным для хрущёвского времени пятиэтажкам. Ничего лишнего, всё минимизировано и одинаково.

В конце 1950-х гг. проектно-конструкторское бюро Сталинградгидростроя переработало типовую серию домов 1-447. От кирпича перешли к исполнению из керамзитобетонных панелей (серия 10447 КП).

Это позволило вести строительство жилых домов индустриальным методом (применялись типовые сборные детали и конструкции) с сокращением сроков строительства. При планировании квартиры учитывали изменения строительных норм тех лет, которые предписывали ликвидировать всякие излишества, ввели жёсткие экономические показатели стоимости 1 кв. метра. Наступила эпоха «хрущёвок»: с тесной передней, крохотными кухнями, совмещёнными санузлами, проходными комнатами, низкими потолками.

Именно поэтому старая часть Волжского сильно отличается по своим архитектурным особенностям от центральной. Так уж получилось, что этот раздел совпал со второй волной ударных строек в нашем городе. Массовый приток комсомольцев-добровольцев, приехавших возводить заводы «большой химии», заставил строителей решать проблемы с ускоренным вводом в эксплуатацию новеньких «хрущёвок».

Кстати, кинотеатр «Спутник» стал последним зданием с «архитектурными излишествами». Например, на фото начала 1960-х годов видно, что фасад дома украшают фигуры покорителей космоса. Уже в 70-е годы вместо барельефов расположилось масштабное панно в стиле модернизма с ракетой на «ромбовом» поле.

И сталинградгидростроевцы, и гипрогоровцы прекрасно понимали, что идти в ногу со временем — в их интересах, тем более что виновник «переворота» в отечественной архитектуре уже побывал в Волжском и на строящейся Сталинградской ГЭС.

Интересно, что на сохранившихся фото тех лет во время визита на «стройку века» у советского лидера суровый вид. О чем он думал? Может быть, он устал развлекать югослава Иосипа Броз Тито с супругой, пытаясь вернуть подорванное Сталиным доверие? Или в глаза ему бросились очередные колонны и портики новеньких волжских зданий?

Об этом история умалчивает. Но так или иначе к новому визиту Никиты Хрущева волжские архитекторы уже подготовились. В 1963 году, когда он приехал инспектировать «большую химию» (еще одно любимое детище Никиты Сергеевича), то увидел новенькие крупноблочные дома.